Информационный портал профессоров РАН

Мы в

Наверх

«Будущее принадлежит вам». Президент РАН о молодых профессорах Академии наук

июня 1, 2018

1 июня президент Академии наук Александр Сергеев вручил дипломы 114 новым профессорам РАН, избранным в марте этого года. Какие задачи стоят перед новыми членами Академии, что особенно важно в их...

Подробнее

Профессора РАН попросили юридически закрепить их статус в академии

июня 1, 2018

Профессора Российской академии наук (РАН), которые впервые были избраны два года назад, до сих пор не имеют юридического статуса в уставе академии, и просят президиум РАН решить этот вопрос. Об...

Подробнее

Утвержден новый состав и председатель Координационного совета профессоров РАН

мая 30, 2018

Новым председателем Координационного совета профессоров РАН стал астрофизик, доктор физико-математических наук, заместитель директора Института космических исследований РАН (ИКИ РАН) Александр Лутовинов. Такое решение было принято на заседании Президиума РАН, состоявшемся...

Подробнее

Отчеты - на учет. Профессора РАН знают, как сократить бумагооборот

апреля 24, 2017

Проблема забюрократизированности научной деятельности продолжает оставаться для ученых очень болезненной, несмотря на уверения чиновников, что ситуация улучшилась.

Подробнее

О результатах деятельности профессоров РАН за 2016 год

апреля 12, 2017

В сентябре 2015 года президиум РАН принял постановление о введении почетного звания «Профессор РАН».

Подробнее

Где найти миллион? В ИОНХ знают, как пополнить бюджет

Сообщение, размещенное на нескольких сайтах, гласило: обзор по проблеме неклассического роста кристаллов, подготовленный двумя академическими институтами: ИОНХ (Институт общей и неорганической химии им. Н.С.Курнакова) и ИОФ (Институт общей физики им. А.М.Прохорова), удостоен престижной премии Russian Chemical Reviews Award 2016 как лучший по цитированию материал за последние два года. 
“Поиск” решил расспросить одного из авторов фундаментального исследования - директора ИОНХ члена-корреспондента РАН Владимира Иванова, как институт добивался успеха. Однако разговор этим не ограничился: примерно 500 дней, как В.Иванов руководит ИОНХ. Пост он принял не в лучшее для академии, а значит, и для института время. Теперь его волнуют не только результаты исследований и экспериментов, но и “проза жизни” - добывание денег для коллектива, взаимоотношения с многочисленными вышестоящими организациями... С обсуждения этих проблем мы и начали интервью.
- Я и не представлял, какие сложные проблемы и в каком количестве приходилось решать моим предшественникам, - признался Владимир Константинович. - Хорошо, что директором меня назначили не сразу, было несколько лет, чтобы приобрести управленческий опыт. В 2012 году наш руководитель - академик Владимир Михайлович Новоторцев - сделал меня своим замом, через год, как снежный ком на голову, обрушилась реорганизация академии, а полтора года назад я возглавил ИОНХ, которому в следующем году исполнится 100 лет. Хотя в действительности наша организация еще старше: ИОНХ - единственный правопреемник основанной Михайло Ломоносовым химической лаборатории Императорской Академии наук. В прошлом году отмечалось 270 лет со дня ее создания. О вкладе ИОНХ в науку и промышленность говорит такой малоизвестный факт: в протоколе об успешном испытании первой атомной бомбы одна из подписей принадлежала сотруднику института. Направлений исследований было множество, но наши главные “краеугольные камни” - физико-химический анализ (начало ему положил академик Н.Курнаков) и координационная химия (академик И.Черняев). В советское время численность ИОНХ составляла тысячу человек. Сегодня штат уменьшился до 400, из них научных сотрудников - примерно 240.
Свою задачу как руководителя я обозначил так: добиться, чтобы наши ученые спокойно занимались своим прямым делом и не чувствовали на себе негативных последствий реформирования науки в стране. Правда, для этого хотя бы на время пришлось самому забыть об исследованиях, которыми занимаюсь более двух десятков лет, превратиться в “эффективного менеджера” и наладить контакт с массой различных организаций. В первую очередь контролирующих: с 2013 года проверки идут одна за другой. Проверяющие хотят убедиться, не нарушает ли чего-нибудь “хозяйствующий субъект” - ИОНХ. Серьезных прегрешений нет, но в напряжении нас держат постоянном.
Самое трудное - это кадровые проблемы: когда финансирование неожиданно уменьшается, их не избежать. Но мы, считаю, с ними справились так, что сотрудники даже не успели взволноваться. Сокращение в основном коснулось вспомогательного персонала - уборщиц. Их ставки упразднили, заключили контракт с клининговой компанией - и институт ежегодно стал экономить 2 миллиона рублей.
Понятно, что наше финансирование зависит от многих причин, в том числе и от оценки работы ИОНХ, его научного рейтинга. В своих силах мы уверены: работаем на хорошем мировом уровне, но нужно убедить в этом вышестоящие инстанции. Как и для всех институтов, занимающихся фундаментальными исследованиями, нам важно количество и качество публикаций. Не скажу, что здесь мы совершили резкий рывок, но планомерная деятельность принесла свои плоды: статей в высокорейтинговых журналах заметно прибавилось. И как следствие, сотрудники - авторы наибольшего числа публикаций, а также докладчики на международных конференциях стали получать повышенную зарплату.
Но стоило несколько упрочить положение института, как последовал удар: в прошлом году (по сравнению с 2015-м) финансирование уменьшилось приблизительно на 22 миллиона рублей. Сумма для нас огромная! Чтобы платить сотрудникам мало-мальски достойную зарплату, коллеги из некоторых организаций даже перешли на укороченную рабочую неделю. Крайних мер избежать все же удалось, но пришлось срочно искать источники пополнения бюджета. Спасением для нас стала грантовая поддержка со стороны Российского научного фонда. И дирекции теперь добавилось хлопот: нам приходится постоянно информировать сотрудников о новых конкурсах, следить, чтобы они вовремя писали заявки и делали это, я бы сказал, энергично, оперативно. Не без гордости скажу, что сегодня ИОНХ работает по 11 грантам РНФ. А если учесть, что на каждый грант приходится порядка 10 человек, да прибавить к ним еще 50 грантов РФФИ (25 для “взрослых” ученых и столько же для молодых), то выходит, что более половины наших сотрудников получают дополнительное конкурсное финансирование (в среднем от 20 до 50 тысяч рублей в месяц). Те же, кто в грантах не участвует, рискуют, поскольку ослабляют позиции института. Понятно, что с этими сотрудниками надо говорить и стараться им помочь.
Мы рассчитываем на финансирование и других грантообразующих организаций, например Фонда перспективных исследований. На днях через отдел координации деятельности учреждений в сфере естественных наук ФАНО с предложением о сотрудничестве к нам обратилась “Роснефть”. Один из практических вопросов, интересующих компанию, касается нашей сферы исследований - разработки эффективных технологий получения носителей для катализаторов, применяющихся в нефтехимии.
 
- Кроме фондов есть, наверное, и другие возможности финансирования?
 
- Безусловно, и мы постоянно их ищем. Сложность в том, что практически нет площадок, где мы можем встречаться с потенциальными заказчиками из реального сектора экономики. А такие встречи просто необходимы. Однажды на авиасалоне МАКС наш сотрудник познакомился с коллегами из знаменитого института ЦАГИ. А закончилась встреча... подписанием договора о совместных исследованиях, действующего, замечу, уже три года. Суть вот в чем: известно, что при взлете, посадке и техобслуживании самолета возможны механические повреждения элементов его конструкции, в первую очередь корпуса и крыльев. Обнаружение мест ударов, диагностика мельчайших повреждений при эксплуатации изделий из композитных материалов - серьезная проблема для авиаторов. Мы нашли, считаю, изящное решение: проводить обследования с использованием специальных чувствительных покрытий, которые при ультрафиолетовом облучении люминесцируют в месте удара. Этот способ не имеет аналогов в мире.
Мы готовы браться за любые проекты, которые отвечают научному профилю института. Возможности для этого есть: в ИОНХ работают примерно два десятка академиков и членов-корреспондентов РАН, вокруг них группируются сотрудники и ученики. Они и обеспечивают высокий уровень исследований. Подтверждением тому выборы профессоров РАН, они прошли в прошлом году. По числу избранных профессоров ИОНХ вышел в лидеры среди химических институтов: у нас их шесть (к слову сказать, Владимир Константинович сам является профессором РАН. - Ю. Д.). Это активно работающие ученые в возрасте до 50 лет, многие из них возглавляют лаборатории. Однако в следующем поколении специалистов (30-35 лет) у нас ощущается определенный провал, который мы надеемся компенсировать благодаря программе поддержки постдоков РНФ.
Химия сама по себе наука очень практичная, и, проводя фундаментальные исследования, мы задаемся вопросом: кому они нужны? Для меня это было важно всегда, а сегодня, на директорском посту, особенно. Будет ли востребовано добытое нами новое знание? Не получится ли так, что мы “удовлетворяем собственное любопытство за государственный счет”? Выделю четыре основные направления работ ИОНХ. Это синтез и изучение новых неорганических веществ и материалов, химия координационных соединений, химическая технология и химический анализ. Все они позволяют добиваться хороших практических результатов. В области химии легких элементов, например, мы создаем необычные пространственно-ароматические соединения бора, наделенные особыми качествами. Изотоп бора-10 обладает высокой способностью поглощать нейтроны - и мы используем это свойство в борьбе со злокачественными опухолями. Препарат бора вводят пациенту, затем облучают опухоль нейтронами - и происходит ее избирательное разрушение образующимися ядрами гелия и лития.
Наши ученые получают новые мембранные материалы - это перспективное направление активно развивается в мире. Мембраны, например, используют для очистки воды. Питающиеся водородом “чистые” топливные элементы на основе композитных мембран служат для производства электроэнергии, при этом единственным побочным продуктом является обычная вода. Совместно с Институтом проблем химической физики РАН мы изготовили установку на топливных элементах мощностью 10 кВт.
Для создания литий- и натрий-ионных аккумуляторов высокой емкости используем пероксосоединения металлов. Статью об этом, опубликованную в Nature Communications три года назад, процитировали уже более 150 раз. Считаю это отличным достижением наших ученых. Пероксиды металлов найдут свое применение и при решении экологических проблем. Между прочим, с помощью пероксида кальция цветущее от красных водорослей Женевское озеро в свое время вывели на “чистую воду”.
 
- Есть ли у директора института время на собственные исследования?
 
- Только в качестве руководителя. Работать руками, как и полагается химику и материаловеду, времени нет. Направления у нашей группы разноплановые и, уверен, многообещающие. Наша лаборатория, замечу, одна из первых в мире, обнаружила, что в наносостоянии оксид редкоземельного металла церия проявляет очень высокую биологическую активность. Мы предложили использовать этот материал в солнцезащитной косметике. Интересно, что оксид церия, в отличие от традиционно применяемых в данном случае оксидов титана и цинка, не только защищает кожу от ультрафиолета, но и сам в состоянии лечить солнечные ожоги. В дальнейшем вместе с коллегами из Института теоретической и экспериментальной биофизики РАН мы выяснили, что этот материал защищает организм и от рентгеновского излучения. Приоритет в этих работах принадлежит нам, но, пока мы искали деньги на производство, японцы подобные кремы начали с успехом выпускать. Хотя это не страшно: есть договоренность с Томским госуниверситетом, что на его мощностях мы создадим опытное производство. Так что перспективы внедрения есть, и мы по-прежнему остаемся в лидерах. Сужу об этом и по реакции на одну из наших первых публикаций о защитных свойствах оксида церия в Journal of Photochemistry and Photobiology B: на протяжении нескольких лет она входит в число наиболее цитируемых статей этого высокорейтингового журнала.
Еще одно наше направление - разработка сверхлегких материалов - аэрогелей, превосходных звуко- и теплоизоляторов. Сегодня технология получения аэрогелей сложна и дорога, поэтому, скажем, в строительстве они не используются. Пока можно рассчитывать на их специальные применения: из аэрогелей, например, производят детали экипировки для альпинистов и военных, несущих службу в сложных климатических условиях. Аэрогели пригодятся в космосе: с их помощью можно улавливать космическую пыль для последующего ее исследования.
В рамках гранта РНФ вместе с коллегами из Института физиологически активных веществ РАН разрабатываем новые аэрогели, обладающие супергидрофобностью - способностью отталкивать воду. Впервые в мире синтезированы оптически активные аэрогели для разделения оптических изомеров, например, в фармацевтике. Наши статьи по получению этих материалов охотно печатают ведущие иностранные и российские журналы.
 
- 500 дней позади, каковы ближайшие планы руководителя ИОНХ?
 
- Они касаются не только нашего института: свою наипервейшую задачу мы видим в повышении уровня знаний выпускников химических факультетов и вузов. По нашему мнению, за последние пять лет он несколько снизился. Считаю, нам нужно это положение срочно выправлять, больше внимания уделять студентам: начиная с первого курса привлекать их к работе в лабораториях. Эту идею на факультете наук о материалах МГУ последовательно воплощал в жизнь мой учитель - академик Юрий Дмитриевич Третьяков, значит, надо продолжать и нам.
 
Юрий Дризе
Источник: http://www.poisknews.ru